МБОУ СОШ №23 Вторник, 19.03.2024, 12:52

Вы вошли как Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас Гость | RSS

Главная | Холокост. Будем помнить! | Мой профиль | Регистрация | Выход | Вход
...

...

Меню сайта

ВНИМАНИЕ

....

Холокост. Будем помнить!

         27 января в нашей школе прошла линейка, посвящённая памяти жертв холокоста – массового уничтожения евреев в годы Второй мировой войны. Ребята нашей школы собрали много материалов об убийстве людей еврейской национальности на Кубани и в наших местах в 1942 году. Редакция интернет-газеты считает, что о холокосте на Кубани в годы Великой Отечественной войны должны знать все её жители!

         Наш рассказ об уничтожении евреев на территории Ладожского района  в 1942 году.

         К лету 1942 года война докатилась до Кубани. Через наши хутора шли потоки беженцев из Центральной и Северо-Западной России, а также Украины и Молдавии. Значительная часть этих беженцев были евреи, в основном женщины, пожилые люди и дети. Довольно большую часть эвакуированных составляли пожилые научные работники, врачи, творческая интеллигенция. Всем известно, что гитлеровцы испытывали патологическую ненависть к евреям, считали их низшей расой и истребляли  поголовно.

         По воспоминаниям жителя хутора Братского, бывшего учителя нашей школы Петра Самойловича Сидоренко, которому в те далёкие годы было 14 лет, около сотни евреев в начале лета 1942 года жили на полях в районе хутора Калининского, к августу они переселились в станицу Ладожскую.

         Фашисты вошли в Ладожскую 9 августа, а уже через несколько недель всем евреям было приказано явиться в немецкую комендатуру. Вот как об этом вспоминает жительница станицы, тоже бывший учитель и директор школы Надежда Михайловна Гаценко, с которой мы недавно встречались.  «По радиорепродукторам, которые были в домах ладожцев и на площади, прозвучал приказ собраться около станичного кинотеатра всем евреям с ценными вещами. Фашисты так и подчёркивали: «С ценными вещами». Если кто не выполнит приказа и попытается спрятаться, тому грозили расстрелом. Не понимали нечастные женщины, старики и дети, что они и так обречены на гибель, поэтому собрались в указанном месте. Да и как было ослушаться приказа? Куда им было деваться? Местным жителям тоже было страшно укрывать их – расстреляют, а у каждого свои семьи, дети…

         Кубань в те годы была очень полноводной, с мощным течением. Вода подходила прямо к крутым берегам. Вот с обрывистого берега и сталкивали матерей-евреек с привязанными к ним детишками. Люди падали в воду, их подхватывало течение и уносило дальше. Женщины и дети просто захлёбывались водой…

         Вот как писала об этой трагедии газета «Советский патриот» 8 февраля 1943 года: «…Веками текла по своему руслу голубая, быстрая, многоводная Кубань, орошая своими чистыми водами плодоносные кубанские земли. Над казачьими станицами лились девичьи песни и переливы гармоники. У людей было всё: радость, хлеб, вольный труд, семья.

         Но вот пришёл на Кубань немец и отнял всё. Помрачнели люди, угасли песни над рекой. Замолчала гармонь.

         Жители станицы Ладожской с содроганием рассказывают, как немцы-изуверы, привязав верёвкой к матерям-еврейкам детишек, живыми сбрасывали их с обрыва в Кубань.

         И обагрились воды чистой Кубани человеческой кровью. Понесли они страшный груз – надутые трупы. Поплыли по Кубани бездыханные тела изувеченных девушек, молодых матерей…»

         Новую партию евреев перевели на другой берег Кубани в район хутора Габаевка (так мы называем хутор Неелинский). Там через поле параллельно реке была вырыта противотанковая траншея. Жители Габаевки, наблюдавшие за расстрелом, рассказывали, что людей подводили небольшими партиями к краю траншеи, стреляли в них, подводили новую – опять выстрелы… Когда казнь была закончена, траншею прикопали».

         После освобождения Ладожской и окрестных хуторов в 1943 году эта траншея было раскопана, а в ней обнаружены останки девяноста пяти человек – женщин, детей, стариков.

         Было решено похоронить погибших евреев в общей братской могиле. Место для неё выбрали на высоком месте – по дороге в хутор Новосёловка. Братская могила очень скромная, на ней стоит невысокий кирпичный обелиск.

Нам очень хочется, чтобы мы не забывали эти братские могилы, которые свидетельствуют о страшных злодеяниях немецкого фашизма. Посещайте их, ухаживайте за ними, пусть на братских могилах не будет цветов забвения неблагодарных потомков!

 

         Мы предлагаем вниманию читателей нашей газеты сочинение ученицы 10 класса Безладновой Виолетты «Два памятника»

В пяти километрах от хутора Братского, в котором я живу, на высоком берегу реки Кубани едва заметен скромный памятник, обнесённый старенькой железной оградкой. Лишь один день в году – 9 Мая – тишина у могилы нарушается звуками подъезжающих автомобилей и голосами людей, к подножию памятника возлагаются венки и цветы, раздаётся траурная музыка, школьники произносят стихи. А потом вновь всё затихает. Изредка забредают сюда отставшие от стада коровы, по едва заметной тропинке приходят ученики из нашей школы, чтоб подправить могилу, убрать сорную траву, да вездесущий кубанский ветер шуршит в искусственных цветах венков. Печальное место… С ним связана трагическая история времён Великой Отечественной войны, всколыхнувшая в 1942 году соседнюю станицу Ладожскую и все окрестные хуторки и до нынешних времён глухой болью отзывающаяся в душах его жителей – братчан, новосёловцев, фроловцев, габаевцев. Это место расстрела 137 евреев, которых фашисты уничтожали планомерно и беспощадно, в том числе и у нас, в Краснодарском крае.

         Весной 1942 года  по пыльной дороге в хутор Братский  устало брели незнакомые люди: кое-как  одетые женщины с детьми и старики, худые, изнемождённые, с потухшими взглядами. По хутору тут же разнеслась весть, что эти беженцы – евреи. Жители высыпали на дорогу, чтобы посмотреть, какие они, евреи, которые никогда прежде не жили в наших местах? Почему их так ненавидят фашисты? Уж сколько раз передавали по радио, как зверски обращаются они с людьми этой нации. Когда братчане увидели понурых людей, слёзы навернулись на их глаза. Хоть и самим было не сладко, но хотелось приютить и согреть этих несчастных, похожих на затравленных зверей.

         Когда беженцы немного обжились, выяснилось, что почти все они с Украины и Молдавии, ещё прошлым летом они покинули свои родные места и вот почти год кружит их военное лихо, не давая покоя и надежды. Может, богатая и щедрая Кубань даст наконец приют и хоть небольшую передышку?

Хуторяне вспоминают, что были они людьми скромными, немного запуганными, в отличие от бойких и языкатых местных казачек, говорили тихо и мало, да и говор у них был какой-то странный, для кубанцев непривычный. Но, в общем, люди хорошие, культурные, правда, к сельской жизни не приученные, видать, до войны в городе жили.

         К июлю 1942 года война докатилась до Кубани, а в августе хутора Ладожского района были уже захвачены фашистами. Немцы устанавливали всюду «новый порядок»: в каждом хуторе избрали старосту, который обязан был следить за исполнением приказов и заставлять бывших колхозников выходить на работы. В Братском старостой был назначен Иван Винник, которого все звали дядькой Винником. Из кино и книг  у нас сложился образ старосты-предателя, приспешника фашистов, который ненавидел Советскую власть и не мог дождаться, когда же её свергнут. Но к дядьке Виннику это никак не относилось. Был он обычным казаком, из-за природной хромоты в армию его не взяли, так и остался он в оккупации со своей семьёй – женой и двумя сыновьями. А назначили его старостой потому, что он был самым молодым мужиком в хуторе, все остальные воевали на фронтах, а в хатах остались либо деды, либо мальчишки.

         В сентябре старосте Виннику было приказано проследить, чтобы все евреи, живущие в Братском, с вещами переехали в станицу Ладожскую, куда собрали все еврейские семьи из соседних хуторов. Зачем? Об этом даже страшно было думать.

         Однажды, в начале ноября 1942 года, дядька Винник постучался в хату семьи Сидоренко. Мать Ирина и двое её сыновей, Иван и Петро, вечеряли за столом. Староста рассказал, что недавно приезжали на мотоцикле полицаи из Ладожской немецкой комендатуры и  передали приказ назавтра, часам к восьми утра, четырём-пяти крепким ребятам с лопатами-грабарками явиться к противотанковым траншеям у хутора Новосёловка.

         - Зачем это? – спросила тётка Ирина.

         - Да  кто их знает,  может, ров закопать надо или ещё чего.

         - А почему мои Ванька и Петька должны идти? Других не нашёл?

         - Ты же знаешь, Ирина, - сказал Винник, - твои да мои Витька и Вовка самые старшие в хуторе, все остальные сопляки мелкие. Ты отпусти, глядишь, немцы за работу какой паёк дадут.

          На другой день братья Сидоренко и Винники увидели и пережили то,  чего не забыть до конца жизни. Всё, о чём я напишу дальше, нам известно из рассказов Петра Самойловича Сидоренко, учителя труда, одного из самых уважаемых людей нашего хутора.

          Ноябрьское утро было хмурое и зябкое. Иван с Петром и Виктор с Владимиром, вооружившись лопатами, двинулись следом за прихрамывающим старостой. Идти было далековато. Вот и высокий берег Кубани виднеется, а перед ним огромный луг, на котором ещё летом жители копали противотанковые рвы. Мальчишки присели  на сухую траву, а дядька Винник закурил. Вскоре со стороны Ладожской донеслись голоса. Вглядевшись, ребята увидели колонну людей, которая двигалась к ним, её сопровождали фашистские автоматчики, всего человек десять. Колонна приближалась, уже можно было разглядеть лица людей. Да это же эвакуированные евреи! Пётр узнал в первых рядах Володю Галана и его маму. С Володей Петя познакомился ещё зимой, ему нравился этот сдержанный и умный мальчик. По-настоящему подружиться они не успели, но всегда рады были видеть друг друга. Сейчас Володя крепко держал свою маму за руку, Петя с трудом узнал её, так она осунулась в последнее время.

         Какое-то тяжёлое предчувствие заставило мальчишек вскочить и спрятаться за валом земли, а староста, приказав молчать и не высовываться, поспешил навстречу колонне. Всё, происходившее дальше, было самым страшным, что пришлось пережить хуторским мальчишкам в своей жизни.

         Немцы остановили колонну в нескольких метрах от рва. Один из карателей вытащил списки и начал перекличку. Она длилась долго, немцы торопились. Затем к краю глубокой траншеи стали выводить по десять человек. До последнего мгновения несчастные люди вели себя обречённо, но когда раздались автоматные очереди по первой группе евреев, в толпе послышались крики и вопли.

         - Почему они не убегают? – с отчаянием твердили братья. Они с ужасом смотрели, как под пулями падают прямо в ров женщины с детьми, беспомощные старики. Петя Сидоренко видел, как мать Володи Галана пыталась закрыть своей грудью сына, как она упала, подкошенная автоматной очередью, а Володя наклонился над ней и в следующую секунду упал в яму вслед за мамой…

         Через полчаса расправа была закончена. Фашисты «для порядка» выпустили ещё несколько очередей в ров и сели в сторонке. Пришло время работать лопатами.

         Мальчишек трясло от пережитого ужаса, но дядька Винник, сам с трудом сдерживая дрожь в теле, глухо сказал:

         - Людей нужно закопать. Так положено! Не оставлять же их воронам клевать.

         Ребята взяли грабарки и со страхом приблизились ко рву. Стараясь не смотреть вглубь, они стали поспешно бросать туда землю, боясь услышать голоса или стоны. Но из ямы не донеслось ни звука – фашисты убивали людей профессионально!

         Домой похоронная команда вернулась лишь к вечеру. В хуторе уже знали о расстреле евреев, Ирина Сидоренко полдня простояла у плетня, выглядывая своих сыновей, тревожась за них. Когда она увидела их сгорбленные фигуры, то громко расплакалась. Разрыдались и мальчишки, вновь пережив весь ужас прошедшего дня.

         Сразу после освобождения станицы Ладожской и ближайших хуторов в феврале 1943 года на могиле расстрелянных евреев установили деревянную пирамидку с красной звездой наверху, а в конце 50-х годов её заменили на нынешний памятник. Когда я приношу к нему букет цветов, я обязательно вспоминаю еврейского мальчика, чьё имя запечатлелось в памяти всех братчан, – Володю Галана. 

В тридцати километрах от еврейской братской могилы, так же на крутом берегу, у слияния рек Лабы и Кубани, вознёсся ещё один монумент. На высоком каменном постаменте установлена бетонная глыба, которую венчает горящий факел, с правой стороны под факелом высечено лицо мальчика, твёрдо и прямо смотрящего на каждого, кто подходит к обелиску. Имя мальчика известно не только в нашей стране, но и далеко за её пределами. Это пионер-герой Муся Пинкензон. В декабре 1942 года он вместе с другими 370-ю евреями был зверски убит на этом месте. Так и не установлено, сколько человек захоронено в братской могиле, потому что многие тела расстрелянных фашисты просто сбросили в Кубань. Свой подвиг Моисей Пинкензон совершил в самую последнюю и отчаянную минуту жизни – под дулом немецкого автомата.

В детстве его звали нежно и любовно – Мусиком. Он был единственным сыном в семье еврейского врача Владимира Борисовича Пинкензона и его жены Фени Моисеевны. Жили они в Молдавии, в городе Бельцы. Мальчик был одарён необыкновенными музыкальными способностями. В четыре года он научился играть на скрипке, а уже в пять о нём как о юном гении писала местная газета.

Сохранился рассказ Владимира Борисовича о том, как его четырёхлетний сынишка впервые услышал скрипку. Они с Мусиком возвращались с прогулки по одной из улиц Бельцов, и вдруг из распахнутого окна какого-то дома раздалась мелодия концерта Паганини. Мальчик остановился как вкопанный. Он не просто вслушивался в музыку, а, казалось, впитывал её в себя. Днём мама увидела, как Муся взял две палочки и, напевая  мелодию пьесы Паганини, стал выстукивать её на перилах крыльца. Феня Моисеевна рассказал об этом вечером мужу. Отец спросил мальчика, хочет ли он научиться играть на скрипке, и тот с восторгом воскликнул: «Да!» С той поры Муся до конца своей короткой жизни не расставался с любимой скрипкой.

Я уверена, что талант мальчика, его упорство и любовь к музыке сделали бы его великим скрипачом, может быть, даже таким, каким был сам маэстро Паганини, но Великая Отечественная война разрушила все мечты и надежды, а фашизм с его дикой ненавистью к евреям, славянам и другим «неполноценным» расам убил музыку, убил скрипача, убил жизнь.

В 1941 году семья Пинкензонов, как и другие евреи Украины и Молдавии, были эвакуированы на юг страны. Муся и его родители поселились в станице Усть-Лабинской. Владимир Борисович стал работать в военном госпитале, он сутками не появлялся дома, делая по несколько десятков операций в сутки. Сколько их, русских солдат, спасли золотые руки хирурга Пинкензона!

Первого сентября 1941 года Муся пошёл в пятый класс. Он учился в самой старой усть-лабинской школе №1, а после уроков с другими школьниками бегал в госпиталь, где работал отец. Дело в том, что ученики организовали шефские концерты для раненых – так они поддерживали советских бойцов, отвлекали их от тяжёлых мыслей о далёких семьях, трудном положении на фронте, от физических страданий. Голос Мусиной скрипки был слышен не только в тесном госпитале, но даже и на окрестных улицах, собирая толпы слушателей. Мальчик играл любимых Моцарта, Баха, Паганини, Дворжака, а когда просили раненые, то он с удовольствием исполнял «Катюшу», «Сулико»…

Война стремительно приближалась к Кубани. В начале лета 1942-го года был дан приказ готовить госпиталь к эвакуации. Первая партия тяжёлых раненых была вывезена в июне, но гитлеровцы стремительно прорвали фронт, и в июле Усть-Лабинская была уже занята врагом. Ни оставшиеся раненые солдаты, ни эвакуированные еврейские семьи уехать не успели.

Старожилы станицы вспоминают, как страшны были восемь месяцев фашисткой оккупации! В первую же неделю начались аресты местных активистов, комсомольцев и, конечно же, евреев. В окрестностях Усть-Лабинской чуть ли не каждую ночь слышались выстрелы – расстреливали жителей, подозреваемых в связи с партизанами, которые активно боролись с фашистами в Майкопских лесах.

В один из декабрьских дней 1942 года всем жителям станицы было приказано собраться на берегу Кубани возле глубоких рвов. Сюда под конвоем вскоре привели колонну евреев, которых несколько месяцев фашисты держали под арестом. Среди них – Владимир Борисович, Феня Моисеевна и Муся Пинкензоны. Мальчик и в свой последний путь вышел со скрипкой, которая лежала в футляре.

В памяти всех, кто вынужден был присутствовать на этой чудовищной расправе с беззащитными людьми, навсегда остался поступок юного скрипача. Я несколько раз читала об этом, слышала рассказы в Усть-Лабинском краеведческом музее, поэтому часто стараюсь представить себе, как всё было…

Немецкий офицер обходит ряды затихших, ещё не верящих в близкую смерть несчастных обречённых. Взгляд холодно и презрительно скользит по лицам тех, кого он за людей не считает. Вдруг на его лице появилось удивление. Он останавливается около мальчика, который одной рукой крепко сжимает ладонь смуглой женщины, а другой бережно держит футляр со скрипкой.

- Ты умеешь играть? – спрашивает фашист.

- Да, умею, - отвечает юный музыкант.

- Тогда сыграй свою любимую мелодию. Понравится – останешься жить.

Я знаю, что ради жизни люди могут пойти на многое, даже на предательство и убийство. А тут всего-то надо сыграть так, чтобы понравиться офицеру. Ну-ка, Муся, грянь какой-нибудь немецкий военный марш, да ещё при этом загляни смиренно в холодные глаза палача, пусть он почувствует, как ты боишься и уважаешь его, как тебе страстно хочется жить, ведь так страшно умирать в 12 лет!

Именно на это и рассчитывал немецкий офицер, ведь главное в фашистской идеологии – унизить, сломить и растоптать человеческое достоинство, заставить почувствовать себя рабом, скотом.

Муся шагнул вперёд, медленно вынул скрипку из футляра, положил его на землю, поднёс к подбородку инструмент, вдохновенно взмахнул смычком и заиграл. Над толпой понеслась торжественная музыка «Интернационала»:

                            Вставай, проклятьем заклеймённый,

                            Весь мир голодных и рабов!

                            Кипит наш разум возмущённый

                            И в смертный бой вести готов.

Стоявшие на берегу устьлабинцы ахнули: юный музыкант бесстрашно играл мелодию песни, считавшуюся символом Советского Союза и единства всех его народов. Эта песня убеждала не бояться врага, верить в свои силы и справедливость, она звала на бой!

Немецкий офицер не сразу понял, что играет еврейский мальчишка, а когда знакомая мелодия подсказала ему название песни, такой ненавистной, как и всё вокруг, он с перекошенным лицом яростно закричал: «Прекратить!»

Каратель выхватил пистолет и несколько раз выстрелил. Музыка оборвалась на высокой ноте. Мёртвый мальчик упал на землю, в руке он продолжал сжимать скрипку, она тоже была расстреляна.

- Огонь! – сорвавшимся от злобы голосом приказал офицер. Застрочили автоматы, заглушая стоны умирающих евреев и крики станичников, глядящих на казнь. Казалось, конца не будет этой жуткой бойне! Когда же наконец над Кубанью всё стихло, станичники увидели сквозь рассеивающийся дым залитую кровью землю, горы мёртвых тел, а чуть поодаль распростёртую фигурку мальчика, крепко сжимающего прошитую пулями скрипочку.

На другой день молва о героическом поступке Муси Пинкензона разнеслась по всей станице Усть-Лабинской, вызывая в душах людей и жалость к погибшему мальчику, и чувство гордости за его стойкость и бесстрашие.

Может быть, кто-то скептически думает: разве это подвиг? Ну не в разведку же во вражеский тыл сходил Муся, не танк фашистский подбил, не амбразуру закрыл грудью. Я уверена, что и на такие подвиги был способен юный скрипач. А вот все ли могут, глядя в глаза смерти, не просить о пощаде, не унижаться перед врагом, а выплеснуть ему в лицо своё презрение так, как он может, - музыкой?! Это настоящий подвиг воли и духа!

 

На моей родной усть-лабинской земле много обелисков воинской славы, прославляющих ратный подвиг наших дедов и прадедов в годы Великой Отечественной войны. Эти монументы пользуются огромным уважением и почтением моих земляков, ведь они дань памяти тех, кто спас нашу землю от страшного врага. Но два памятника на братских могилах расстрелянных евреев по-особенному трогают и волнуют мою душу, потому что они историческое свидетельство бесчеловечности, бессмысленной жестокости фашизма. Зная о трагической судьбе Володи Галана, Муси Пинкензона, миллионов других растерзанных и убитых детей и взрослых разных наций, ясно понимаешь: мир на земле – вот к чему должен стремиться каждый из нас!

 

 

Есть предложения
Решаем вместе
Есть предложения по организации учебного процесса или знаете, как сделать школу лучше?

....

ГОСУСЛУГИ

"ДРУГОЕ ДЕЛО"

...

....


Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz